Белгетуй
Наше счастье на полном скаку,
На следу уходящих волков,
Вынуть лук и, припав на луку,
Быстролетных спускать соколов.
И следить, как, кружа, сокола
Остановят стремительный бег,
И услышать, как свистнет стрела,
Волчью кровь выпуская на снег.

Хайду
Черным соболем мой малахай оторочен,
Мой расшитый халат из персидской парчи,
Черный панцирь с насечкой и легок и прочен,
И из стали дамасской ножи и мечи.
И когда между юрт пролетает по склону
Иноходец кипчакский, сравнимый с волной,
— Расступитесь и дайте дорогу нойону, —
Весь народ говорит и любуется мной.

Шики-Кутуку
Мне кони достались — я верным их роздал,
Я много добычи в Китае достал,
Но где та добыча, то ведомо звездам,
С коней и добычи я счастлив не стал.
Но ныне стою я при счастье на страже,
Я длинное к юрте приставил копье,
В ней карие очи моей Намсарайджаб,
В ней черные косы, в ней счастье мое.

Мухули
Я вижу, как бродят в степях табуны,
Как облаку горные кедры равны,
Как чистой водою струится река,
Как легкие ноги несут сайгака.
И, видя, как высятся горы мои,
И, видя, как вниз ниспадают ручьи,
Как звери блуждают в просторе степей,
Я счастлив в привольной отчизне моей.

Угедей
Наши кони как ветер, наши девы красивы,
Широки наши степи и привольны луга,
Но ведь кони устанут, девы станут ревнивы
И привольные степи заметают снега.
Мне другая утеха: позабыв про ненастье,
Сев с моими друзьями перед ярким огнем,
Наши чаши наполнить неизменчивым счастьем,
Нашим счастьем единым — искрометным вином.

Дисебе
Съедает время славные дела
И погребает в глубине курганов,
И счастье только в том, что к нам дошла
Молва о подвигах умерших ханов.
И счастье только в том, что слава их
Не знает с нашей памятью разлуки.
Так, слыша весть о подвигах чужих,
Я знаю, о моих услышат внуки.

Елюй-Гудай
Я прежде стремился к боям и победам,
Но вечно душа оставалась пуста,
Путь к истине стал мне нечаянно ведом,
И ныне я вижу, что жизнь — суета.
Китайские древние пыльные томы
Храню наяву я и вижу во сне.
Им истина — вечное счастье — знакома,
В них истина — счастье, любезное мне.

Субутуй
Дороги мне были везде широки:
В ущельях Кавказа, у Желтой реки,
В голодной пустыне, в сибирских лесах
И в самых глубоких тангушских снегах.
Что Хану хотелось — он мог приказать,
И все добывала послушная рать.
Повсюду мое доставало копье,
И светел был Хан мой — вот счастье мое!

Чингис-Хан
Нет, счастье, нойоны, неведомо вам,
Но тайну вам эту открою:
Врага босиком повести по камням,
Добыв его с долгого бою.
Смотреть, как огонь побежал по стенам,
Как плачут и мечутся вдовы,
Как жены бросаются к милым мужьям,
Напрасно сбивая оковы.
И видеть мужей затуманенный взор
(Их цепь обвивает стальная),
Играя на их дочерей и сестер
И с жен их одежды срывая.

А после, врагу наступивши на грудь,
В последние вслушаться стоны
И, в сердце вонзивши, кинжал повернуть.
— Не в этом ли счастье, нойоны?

ЛЕВ ГУМИЛЕВ. ДИСПУТ О СЧАСТЬЕ.